Он и она

Это произошло в горах. В последний день моего первого горного похода. Мое первое настоящее восхождение. Вершина Курмычи — 4050 м. Первый в жизни четырехтысячник.

Мы поднялись одновременно с группой альпинистов из Новочеркасска. Я запомнил там одного шустрого паренька, который, не теряя времени, начал сразу знакомиться с одной из наших участниц. Тем не менее, он отнюдь не показался мне настырным, потому что делал это с каким-то подкупающим добродушием и простотой. На следующий (а, может, и в этот, точно не помню) день (а точнее, вечер), уже после нашего возвращения, он пришел к домику в «Приюте», где обитала часть нашей команды. Он подошел, когда я затянул “Wish you were here”. Не знаю, именно эта песня привлекла его, или просто только в тот момент у него появилась возможность подойти, но он пришел, сел и стал слушать. Я узнал его, сказал ему об этом, после чего в его голове начали всплывать вспоминать про «симпатичную девушку в очках», с которой пытался поговорить на Курмычах. Да, да, теперь и он вспомнил нас. Затем сказал, что я здорово пою, и пригласил к своему альпинистскому «очагу». Я ответил, что немного устал и что завтра приду снова, сыграю что-нибудь еще. Возможно, это был именно день нашего спуска, потому что, мне кажется, что я собирался к восьми часам в пивняк «жрать хичины», поэтому и не смог остаться. Эту уверенность во мне подтверждает еще то, что, по-моему, на следующий день я так и не играл, из-за того, что зачитывал сначала походный дневник команде, а потом мы праздновали возвращение зотовчан. Точно! Он подошел к нам в день нашего спуска!

А через день я все-таки пришел с гитарой, намереваясь исполнить, буквально сутра написанную песню. Тогда Чушев уже вернулся с Эльбруса. Мы играли, как мне помнится, по очереди все, что приходило в голову. Тем самым я собирался с духом для исполнения новой, так как играл ее еще не уверенно и боялся как-нибудь накосячить.

Хм, вспоминаю сейчас, и отчетливо вижу эту темную, как и все другие в южных горах, ночь. Во время какой-то очередной песни снова подходит он, но на сей раз не один. Только сейчас я увидел ее, эту девушку. Вспоминая всю эту историю, я подумал, было, поначалу, что они пришли вдвоем еще в первый раз. Но теперь уверен в обратном. Наверное, только в этот, потому что я сидел теперь напротив нее и видел эти прекрасные выразительные веселые и добрые глаза! Думаю, что запомнил бы их сразу, будь она тогда. Настоящая южанка! Ее лицо, само по себе прекрасное, по-южному смуглое, в полумраке, спасаемом от полной темноты единственным фонарем, казалось совершенно неповторимым по красоте. Да, именно так представлял я самую прекрасную девушку на свете!

У нас был чай со сладостями, который мы и предложили гостям. Не помню как скоро, но я отважился, наконец, представить миру свое новое «творение». Они сидели прямо напротив меня. Песня понравилась всем, как я помню (или все сделали вид, что понравилась). Но я слушал в основном этих двух людей: его — очень живого парня с открытой для всех душой, и ее — самую прекрасную девушку на земле! Их восторг показался мне ценнее всего: они, ведь, не знали меня до того, и потому им не зачем было скрывать что-то от меня.

Какое-то время я смотрел только на нее. Несравненная улыбка, веселые огоньки в ее глазах, теплый смех мне казались чем-то неземным! «Да, она невероятно прекрасна!» — думал я, пытаясь заставить себя отвести взгляд от нее, потому что с детства мне говорили, что пялиться «неприлично, некрасиво и просто плохо», а со стороны постепенно начинало казаться именно так (может, я даже рот раскрыл?). А что плохого в том, что ты смотришь на человека, который тебе безумно нравится? Не думаю, что тем самым делаю ему неприятно, а сам при этом налюбоваться не могу! Да, не бойтесь вы своих эмоций! Дарите взгляды тем, кому хотите! Слово «пялиться» придумали мизантропы, которые не умеют восторгаться людьми и желающие, чтобы вы этому тоже никогда не научились! Огромным усилием воли, я все-таки сумел вырвать свой взгляд из цепких пленяющих уз этих бездонных очей, опасаясь, что иначе потом не смогу этого сделать никогда.

Затем мы еще какое-то время играли с Саней по очереди, но он после бессонной ночи и тяжелого восхождения быстро ушел спать, я же продолжил играть один. Я старался не очень смотреть на наших гостей, но все равно чувствовал их пристальные взгляды на себе и ощущал их внимание, когда пел. В конце концов, настало время прощаться. Назавтра мы уезжали. Я чувствовал, с какой откровенностью и теплом благодарят они меня за этот вечер. Еще я помню много приятных, даже лестных, слов о том, что я пишу такие песни (в тот вечер они еще слышали «Солнце Харрисона» и, наверно, «Все в порядке»). Я видел, как они вдвоем удаляются от меня. Да, такие люди встречаются редко! Мне нравились они оба: он — очень живой, с открытой душой парень, и она — самая прекрасная девушка на земле. И я думал, что уже никогда не встречу их, но, тем не менее, ничего не сделал…

Но на следующее утро (а точнее, день), когда рюкзаки уже были собраны и вскоре должны были подойти автобусы, Ольга (та, что из «чушек»), спросила, «нашли ли меня». Я сначала, было, ответил, что нашли, т. к. думал совершенно о другом, но потом все же решил уточнить: «А кто искал?». Она сказала, что «тот паренек, который вчера сидел с нами; хочет переписать мои песни». «А когда?» — «Где-то полчаса назад». «Полчаса?! Это же целая вечность! А вдруг он ушел?!» — тут же вонзилось в голову, а я уже пулей летел в «Приют», надеясь застать его там. К моему счастью, он был на месте. И не один. Девушка тоже была там. Он попросил тексты. Я знаю, как долго писать текст даже одной песни. Да и что значит он без музыки? Поэтому я предложил записать ему мой е-мэйл и адрес сайта, уверив, что тексты есть там (кроме последнего, конечно), а по возвращении в Москву обязательно выложу и его, а потом запишу все песни и тоже помещу их туда. Он моментально согласился и позвал по имени ту самую девушку, потому что у него было нечем и не на чем писать.

…он позвал ее по имени. У нее прекрасное имя, быть может, самое прекрасное имя в мире! Древнее и благозвучное. Такое, которое невозможно произнести грубо или зло. Как его не произноси, оно всегда звучит мягко, нежно, ласково. Именно такое имя должно быть у нее — самой красивой девушки на земле… Настя. Но как же я раньше не догадался?! Какое же еще?! Другого имени просто и быть не могло! Настя…

Она подошла. Она улыбалась. Той самой улыбкой, какой только и может улыбаться самая добрая и отзывчивая девушка на земле. Из ее рук я получил ручку и бумагу и сделал то, что обещал, а в обмен получил уверения, что мне напишут. На этом со спокойной душей, что исправил не сделанное вчера, пошел ждать автобус.

И это было моей ошибкой… Я понадеялся на то, что он обязательно мне напишет, и тогда уже я смогу ответить ему - очень живому парню с открытой для всех душой, и ей — самой прекрасной девушке на земле. Но вот уж полтора месяца прошло с тех пор, а вестей нет… Не бойтесь же подойти к человеку и поговорить с ним! Не надейтесь на кого-то, если хотите общаться с человеком, видеть его рядом с собой… да что угодно! Неужели вы не можете понять, что он тоже, может быть, надеется на вас или боится этого! Все в ваших руках! Вы в силах все изменить!

Я же, возможно, никогда больше не узнаю ничего про него — очень живого парня с открытой для всех душой, чье имя я так и не узнал, а, быть может, просто забыл, и про нее — самую прекрасную девушку на земле, чье имя навсегда останется в моей памяти.

21 сентября 2005